Страны Западной Европы прекратили поток серебряной монеты на Русь, причины этого пока исследованы слабо. Многие видят в этом последствия крестовых походов, которые наложили свой отпечаток на перестройку денежного хозяйства, и, как следствие, прекращение монетного экспорта. Борьба за «монетную регалию», т. е. за право производства монеты, ужесточилась, и внутренняя потребность з ней самого Запада усилилась. Города стремились к разделению этого права со светскими и духовными владетелями. В то же время происходило усиление эксплуатации монетной регалии феодалами, постоянное обновление монеты путем принудительной перечеканки всего серебра, находящегося в обращении, с удержанием процентов за услуги мастерам. В XII в. в обращении появились так называемые «монеты-брактеаты», для производства которых использовались в качестве заготовок не плотные, как ранее, металлические кружки, а более широкие и, соответственно, очень тоненькие. Эти заготовки не были пригодны для двухсторонней чеканки, поэтому монеты теперь изготавливались путем односторонней штамповки. Резчики штемпелей получили простор для творчества, но монета получалась весьма хрупкой. Таким образом, непригодная для длительного обращения монета нуждалась в постоянной перечеканке для восстановления своей формы, что преподносилось народу как проявление заботы о нем.
Но перестройка денежного хозяйства Западной Европы не могла стать единственной причиной, по которой Русь лишилась привычного притока серебра с Запада. Ведь экономические связи были давно прочно сложены и хорошо налажены и обе стороны могли установить новые формы обмена для удовлетворения обеих сторон.
Вторжение в Прибалтику немецких завоевателей в конце XII в. создало напряженную обстановку на русских западных рубежах, что затруднило мирные торговые связи.
В XIII в. в западных русских землях начинается длительная и ожесточенная борьба русского народа с агрессорами. В связи с татаро-монгольским нашествием, которое стало величайшим потрясением того времени, для всей Руси складывается совершенно новая экономическая обстановка. Скорее всего, именно это явилось причиной развития одной из многих функций денег — функции накопления, которая стала приоритетной в ущерб другим и способствовала катастрофически быстрому прекращению обращения старого запаса серебра.
После того, как установилось татаро-монгольское владычество, особенно возросла роль не испытавшего ужасов нашествия Новгорода. Он стал своего рода «воротами», через которые на Русь поступало серебро. Победа в 1242 г. на Чудском озере создала условия для восстановления регулярного обмена. В Новгороде привозное серебро принимает привычную и приемлемую для всей Руси форму новгородских гривен-слитков.
Новгородская гривна имеет форму бруска, с большим весом, чем киевская. Такие «ладьеобразные» слитки встречаются в основном в кладах Приволжья.
Особенностью новгородских слитков, которая не свойственна киевским, является присутствие на многих из них какого-либо выцарапанного имени. Эти надписи наносились на заказанные изделия в мастерских ливцов. Летописями засвидетельствовано, что профессия ливца предполагала, что им является человек, уполномоченный на это от государства. Он же являлся весцом серебра, что указывает на определенные требования и в части грамотности. Характер этих надписей, называющих множество имен, позволяет их объяснить как деловые записи ливцов. Литье слитков происходило лишь время от времени, в течение которого ливец при условиях определенного контроля со стороны государства встречался с заказчиками — владельцами «сырого» серебра. Нужно было отмечать принадлежность определенному заказчику таких изготовленных слитков.
Кроме надписей, на этих гривнах встречаются и ряды процарапанных поперечных черт, обычно заканчивающихся наклонной. Эти «заметки» имеют производственный характер.
Гривны всегда отливали в открытых формах, поэтому только верхняя их плоскость застывала более или менее гладко. Боковые же стороны всегда получались пористые. Таким образом, форма не могла нормировать количество и, следовательно, вес залитого в нее металла. При разливании его непосредственно из тигля в несколько форм недолив или перелив сказались бы на весе слитков. Но вес выровнен до такой степени, что не ставится под сомнение то, что существовала дозировка металла, выливавшегося в каждую форму. При этом на большом количестве сохранившихся гривен нет никаких следов после отливочного выравнивания их веса путем удаления излишка или пополнения (доливки). При раскопках в Новгороде были найдены «льячки». Это своеобразные «ложки» для разливки жидкого металла. Емкость некоторых из них точно соответствует массе новгородского слитка. При переработке достаточно крупной партии сырого серебра того или иного заказчика ливец мог сразу произвести разлив в формы из одного или нескольких больших тиглей, а остаток серебра возвратить заказчик)’ до следующего передела. При выполнении малых заказов — на один-два слитка — дозировка металла конечно же могла производиться и до плавки по весу серебра. Так, упомянутые выше нарезки на слитках объясняются как пометки потери веса, т. е. разницы в весе «сырого» серебра до плавки и отлитого из него слитка, выраженной как часть веса исходного сырья (седьмая, восьмая, двенадцатая и т. п.). Известно, что в более позднее время вопрос потери металла серьезно занимал денежные дворы, его уменьшение после плавки тщательно фиксировалось. Слиток с его определенным количеством нарезок как бы представлял именно то серебро, которое было принесено заказчиком и к которому именно этот слиток и должен был вернуться.
Первичной и наиболее привычной формой серебра всегда были монеты, поэтому определенные количества одинаковых монет служили мерой веса и ранней гривны-слитка. Слиток же в свою очередь становится мерой ценности определенного числа монет и мерой их количества. По всей вероятности, именно таким образом складывается сложный набор понятий, связанный с гривной: гривна-вес, гривна серебра.
Новгородская гривна продержалась в обращении до XV в. Так же, как и киевские, новгородские гривны не встречены в кладах с куфическими дирхемами, что говорит о том, что они приходят на смену монетам.
Итак, для времени с середины XII до XIV в. ни в многочисленных кладах слитков, ни по отдельности монеты не были найдены. Во внутреннем обращении страны не имеется мелких разменных металлических монет, в качестве них используются шкурки пушного зверя, которые могли исполнять роль платежных единиц в силу своей единообразноеTM и ценности. В областях, где население существовало за счет охотничьих промыслов, разнообразные поборы, подати принимались в основном шкурками белок
В изучении денежного обращения безмонетного периода имеются свои трудности, так как памятники письменности того времени повсеместно используют ранее сложившуюся терминологию, основывающуюся намного раз меняющихся иностранных монетах. Имеющаяся же в широком обращении гривенно-кунная система претерпевает свои изменения в каждой отдельно взятой местности, имеющей свои особенности счета. Местами происходит увеличение количества гривен кун в гривне серебра, появляются новые понятия, такие как, например, «мортки». Малые платежные единицы прошлого времени, которые уже давно прекратили свое существование, по-прежнему используются в обиходе, став своего рода коэффициентами, арифметическими величинами.
Это достоверно известно в отношении одного из видов реальных платежных ценностей — пушнины — и засвидетельствовано несколько более поздними документами: за платеж, выраженный в рублях, расчет производился фактически шкурками белки, почему и указывалось иногда их количество, приравнивавшееся к рублю.
Куны, резаны и другие платежные единицы ХII-ХIII вв. все еще остаются загадкой. Как и раньше, куны все еще являются деньгами, но они не являются монетами, сделанными из металла. Существовало учение о «кожаных деньгах», которое рассматривало в виде разменных денег лоскуты меха и кожи, имевшие широкое хождение в качестве средств платежа. За несколько лет до начала чеканки собственной монеты в Новгороде летопись сообщает, что в 1410 г. новгородцы «начаша торговать промежи себе лобци гроши литовскими и артугы немецкими, а куны отложиша».
Новгород считался всегда основным центром обращения кожаных денег. Здесь в наше время проводились очень крупные по своим масштабам раскопки, которые имели огромное значение для изучения истории нашей страны и ее денежной системы. Но среди найденных изделий из кожи, дошедших до нас в своей первоначальной красе или в виде уцелевших частей и обрывков, не нашлось ничего, что могло бы в свое время выполнять функцию платежных единиц. Также обстоит дело с проведенными раскопками в других городах — Пскове, Старой Ладоге, Белоозере. Это заставляет продолжить изучение всех деталей, которые могут прояснить особенности товарно-денежного обращения Русского государства в древности, особенно малых платежных единиц.
В раскопках были найдены некоторые изделия, которые имеют признаки массовости, являясь при этом стандартизированными, что могло свидетельствовать о том, что они играли роль в денежном обращении. Их распространение идет как бы по стопам денежного обращения предыдущего времени. Этими изделиями являются волынские шиферные пряслица, стеклянные браслеты и бусы.
В договоре 1269-1270 гг., строго деловом документе, засвидетельствованы торговые отношения, платежными средствами которых являлись capita martarorum — головки куниц. Через сто с лишним лет де Ланнуа засвидетельствовал, что в Новгороде все еще в качестве платежных средств использовались testes des gris et des martres, все те же головки белок и куниц. Если эти фразы перевести на русский язык, то кажется очевидным, что идентичным названием окажется «мордка», «мордкуней».
Летописи, писавшие о начале обращения монеты в Новгороде и в Пскове, ничего не говорили о прекращении хождения наряду с кунами и векшей (белок). Векши и после оставались в ходу как платежное средство. Монеты же стали заменой куны. Опираясь на те же самые источники, мы можем теперь говорить о том, что куна и мортка были равны друг другу. Так, в одном упоминании куны объясняется, что «еже есть морд куней», «еще есть мордки куные», в другом — «оставиша торговати куньими мордьками». О жителях Пскова в том же описании перехода на серебряную монету говорится, что они «мортки оставиша».
Информация о рыночных платежах и ценах того времени, которая дошла до нас благодаря летописям, говорит одновременно о серебре в слитках как о крупной денежной единице и кунах и векшах (иногда упоминая мортки) в качестве разменной единицы. Тем не менее в них нет указаний на то, в каком соотношении использовались серебро и разменные единицы. Эта сформировавшаяся денежная система была довольно стабильной, не изменяясь даже при неурожае, когда цены подскакивали с катастрофической быстротой, хотя это не присуще для денег, не имеющих внутренней стоимости.
При новгородских и псковских раскопках в археологических комплексах Руси XII-XIII вв. встречаются раковины каури, в погребениях псковской земли они заменяют куны-монеты, несколько раз дойдя до нас даже в виде кладов.
Причем они были встречены в кладах Северо-Восточной Европы и Руси, содержащих куфические и западно-европейские монеты. Эти раковины размером со сливу со времен древности перевозились с островов Индийского океана и в Африку, и в Европу, имели хождение в античном мире. В Африке и Азии они являлись платежным средством в течение тысячелетий. На Руси эти раковины тоже были хорошо знакомы и использовались как средство платежа. Причем в каждой области им давалось свое название — «жуковина», «ужовка», «жерновка» и «жаде — змеиная головка».
Мой блог находят по следующим фразам